О! О! Осень...

Мятый фантик из-под «Рафаэлло» – словно мат - вместо тысячи слов…
Остоеб… в смысле осточертело танцевать под ноктюрн гудков.
Кто шлифует чужие постели – вряд ли помнит цвета простыней…
Чем приятней удары шрапнели, тем похмелье наутро больней…

Так выходит, что « - Можно остаться?» тяжелей, чем набитый портфель.
И в тридцатник, сложней, чем в двенадцать дважды стукнуть в закрытую дверь…
Ведь тогда нежный вкус «Рафаэлок» помогал от дурацких потерь…
От обид и разбитых коленок… почему он бессилен теперь…?

(С)