№ 3
lesly
offline
Отец.
Я родилась в маленьком городе у гор, на Западной Украине. Родители познакомились во Львове, и там, уже когда мама была с пузиком, к отцу однажды пристала цыганка. И взяв рубль, сказала: «Бойся 31 числа». Я родилась 31. Мне легче думать – что он меня из-за этого так не любил. Что это дурацкое пророчество – как в сказке – ненастоящее, фуфельное, случайно оброненное словцо, внедрилось в мою жизнь с самого рождения.
Мне цыганка так и не погадала. Однажды, когда подруга ходила узнать судьбу – я пошла с ней, но услышала в ответ: «Тебе не надо. Ты и сама все знаешь…» Странно, что недавно почти тоже самое сказал мне старец-схимник, в Выдубецком монастыре.
Я ходила туда «на вычитку». По пятницам, да и то не по всем, читают там молитвы, выгоняющие нечистую силу, и послушники выводят к людям под руки древнего, немощного старика, который еле ползет через гавкающую и воющую толпу и подходит только к тем, кому совсем плохо. Когда после действа люди расходились, я подошла к нему, чтобы поцеловать руку, - он посмотрел на меня серыми обесцвеченными старческими глазами и сказал: «Зачем пришла? Тебе не надо…Все у тебя хорошо…Только мужа не обижай…», и брызнул на меня накрест святой водой.
Отец меня воспитывал в соответствии со своими понятиями о жизни.
Он меня просто бил.
Зверски.
Не знаю, бил ли он мен, еще когда я была младенцем, - но в 3-4 года – уже да. Провинности бывали разные: то заговорила за столом, то слишком быстро ела, то испачкала ботинки, или разбила колено….Стабильно 2-3 раза в неделю ему нужно было сорвать злость. Для этого была я.
Я помню отчетливо, как будто вчера,- как лет в 6 меня поцеловал вечером мальчик во дворе. Мы играли, в какую-то ерунду, и он подбежал, остановился рядом, положил мне руки на плечи, и поцеловал- прямо в губы.
И тут я слышала ласковый голос отца: «Пойдем домой!» Я подбежала, доверчиво улыбнулась его ласке и пошла в парадное, на лестницу. Сзади меня потряс фантастической силы удар- в голову – как будто разорвалось что-то от боли – я летела через холл старого польского дома, и ударилась лицом о противоположную стену. Я не могла убегать. Не имела права. Я замерла под ней, и видела как он подходил, чтобы бить меня еще и еще. Я вжала голову и закрывалась руками, и чувствовала удары, и то, как голова вновь и вновь бьется о стену. Он оттащил меня за шиворот от стены и толкнул в направлении лестницы. Я упала на колени. Они разбились. Потекла кровь. Он в ярости ударил меня с ноги, и я взлетела вверх по ступеням, как мячик, сбивая колени и руки, но выравнялась наверху. И должна была ждать снова.
Он бил меня до самых дверей.
Я не плакала. Только немножко. Я тогда еще не могла поверить, что он меня не любит. Я ведь его так любила. Просто любила – как все дети любят своих родителей.
Но уже тогда мне не хотелось жить. Я помню себя, сидящую на подоконнике, где-то лет в пять, и размышляющую- прыгнуть или нет? Позже я много раз хотела уйти из дома – без специальной подготовки, без денег,- просто уйти…
Я уехала сразу после школы и больше не вернулась.
Я родилась в маленьком городе у гор, на Западной Украине. Родители познакомились во Львове, и там, уже когда мама была с пузиком, к отцу однажды пристала цыганка. И взяв рубль, сказала: «Бойся 31 числа». Я родилась 31. Мне легче думать – что он меня из-за этого так не любил. Что это дурацкое пророчество – как в сказке – ненастоящее, фуфельное, случайно оброненное словцо, внедрилось в мою жизнь с самого рождения.
Мне цыганка так и не погадала. Однажды, когда подруга ходила узнать судьбу – я пошла с ней, но услышала в ответ: «Тебе не надо. Ты и сама все знаешь…» Странно, что недавно почти тоже самое сказал мне старец-схимник, в Выдубецком монастыре.
Я ходила туда «на вычитку». По пятницам, да и то не по всем, читают там молитвы, выгоняющие нечистую силу, и послушники выводят к людям под руки древнего, немощного старика, который еле ползет через гавкающую и воющую толпу и подходит только к тем, кому совсем плохо. Когда после действа люди расходились, я подошла к нему, чтобы поцеловать руку, - он посмотрел на меня серыми обесцвеченными старческими глазами и сказал: «Зачем пришла? Тебе не надо…Все у тебя хорошо…Только мужа не обижай…», и брызнул на меня накрест святой водой.
Отец меня воспитывал в соответствии со своими понятиями о жизни.
Он меня просто бил.
Зверски.
Не знаю, бил ли он мен, еще когда я была младенцем, - но в 3-4 года – уже да. Провинности бывали разные: то заговорила за столом, то слишком быстро ела, то испачкала ботинки, или разбила колено….Стабильно 2-3 раза в неделю ему нужно было сорвать злость. Для этого была я.
Я помню отчетливо, как будто вчера,- как лет в 6 меня поцеловал вечером мальчик во дворе. Мы играли, в какую-то ерунду, и он подбежал, остановился рядом, положил мне руки на плечи, и поцеловал- прямо в губы.
И тут я слышала ласковый голос отца: «Пойдем домой!» Я подбежала, доверчиво улыбнулась его ласке и пошла в парадное, на лестницу. Сзади меня потряс фантастической силы удар- в голову – как будто разорвалось что-то от боли – я летела через холл старого польского дома, и ударилась лицом о противоположную стену. Я не могла убегать. Не имела права. Я замерла под ней, и видела как он подходил, чтобы бить меня еще и еще. Я вжала голову и закрывалась руками, и чувствовала удары, и то, как голова вновь и вновь бьется о стену. Он оттащил меня за шиворот от стены и толкнул в направлении лестницы. Я упала на колени. Они разбились. Потекла кровь. Он в ярости ударил меня с ноги, и я взлетела вверх по ступеням, как мячик, сбивая колени и руки, но выравнялась наверху. И должна была ждать снова.
Он бил меня до самых дверей.
Я не плакала. Только немножко. Я тогда еще не могла поверить, что он меня не любит. Я ведь его так любила. Просто любила – как все дети любят своих родителей.
Но уже тогда мне не хотелось жить. Я помню себя, сидящую на подоконнике, где-то лет в пять, и размышляющую- прыгнуть или нет? Позже я много раз хотела уйти из дома – без специальной подготовки, без денег,- просто уйти…
Я уехала сразу после школы и больше не вернулась.
